Интегрированный курс «Литература». 7 класс. Волощук
Этот учебник можно скачать в PDF формате на сайте тут.
Глава 2. Картины будущего
Фантастические миры Айзека Азимова
Литературная разминка
Какие произведения литературной фантастики и их экранизации вы знаете? Что характерно для таких произведений?
Айзек Азимов
(1920—1992)
Айзек Азимов (настоящее имя - Исаак Юдович Озимов) - известный писатель-фантаст XX века. «Он был одним из тех великих, - писал о нём другой известный автор фантастических произведений, Артур Ч. Кларк, - которые стояли на пути зла, яростно обрушивающегося на наш мир. Он защищал знания от осквернения их суеверием, стремление к взаимопониманию - от тупого фанатизма, милосердие - от жестокости, в конце концов, мир - от войны».
Эти слова - лучшая характеристика творчества А. Азимова.
Будущий писатель родился 2 января 1920 г. в еврейской семье, которая жила в маленьком городке Петровичи под Смоленском. Его отец был мельником. Через три года семья переехала и поселилась в одном из районов Нью-Йорка - Бруклине. Там родители открыли собственную кондитерскую.
Мальчик с раннего детства проявлял незаурядные способности к учёбе. В пять лет он уже бегло читал, в семь - был одним из самых активных читателей библиотеки. Так как Айзек намного быстрее, чем одноклассники, усваивал учебный материал, он закончил школу в 15 лет. Его успехи были отмечены всевозможными наградами. При этом Айзек помогал родителям в их ежедневных заботах. Каждый день он до начала школьных занятий разносил газеты, а после уроков спешил в кондитерскую, где до позднего вечера стоял за прилавком. В автобиографии писатель вспоминал: «Я работал по десять часов семь дней в неделю, всё это время я проводил в лавке. Даже когда обстоятельства вынуждали меня отлучиться на пару минут, меня начинал мучить вопрос: господи, а как там в лавке?» С тех пор у Азимова выработалась привычка к постоянному труду.
Высшее образование Азимов получил в Колумбийском университете в Нью-Йорке, на факультете химии. Впоследствии он закончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию. В 1949 г. Азимов получил должность преподавателя на медицинском факультете Бостонского университета, а вместе с ней - и возможности для дальнейшего развития научной карьеры. Но к тому времени он уже более всего интересовался литературным творчеством.
Комментарий литературоведа
Эта страсть вспыхнула в душе будущего писателя ещё в детстве, когда в родительской лавке он читал научно-фантастические произведения, печатавшиеся в периодических изданиях. Его любимым журналом стал «Astounding»1. Азимов часто присылал письма в редакцию этого издания, а со временем познакомился с его шеф-редактором В. Кемпбеллом. Поводом для их знакомства стал первый рассказ, написанный Азимовым в 18 лет. Из-за художественной слабости этого сочинения Кемпбелл отказался его печатать, но с симпатией отнёсся к начинающему автору. В дальнейшем юноша ещё не раз получал такие же отказы вместе с мудрыми советами по усовершенствованию его сочинений. Спустя много лет, уже известным писателем-фантастом, Азимов попытался поблагодарить старшего товарища за тогдашнюю помощь. В ответ Кемпбелл заметил, что давал советы многим авторам, но лишь один из них стал Айзеком Азимовым.
Вскоре азимовские произведения занимали первое место по популярности среди любителей фантастических произведений: он завоёвывал позиции одного из ведущих авторов научной фантастики.
1 Astounding (англ.) - изумление.
ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКАЯ ЗАКЛАДКА
Научная фантастика - отдельная область художественной литературы, в которой исследуются и прогнозируются последствия достижений научно-технической мысли для человеческой цивилизации. При этом в создаваемых писателями-фантастами картинах, как правило, обнажаются реальные проблемы современного общества.
В 1939 г. Азимов написал рассказ о роботах («Робби»), положивший начало отдельной тематической серии его произведений. Заметным событием литературной жизни 1950 г. стал выход в свет сборника его рассказов «Я, робот». На его основе со временем возникли романы «Стальные пещеры», «Роботы утренней зари», «Роботы и империя» и множество рассказов. По мнению литературных критиков, Айзек Азимов и знаменитый чешский писатель Карел Чапек своим творчеством оказали самое сильное влияние на формирование образа робота в мировой литературе.
Параллельно серии о роботах писатель работал над циклом «Основание», начатым в 1942 г. В цикл вошли произведения о распаде и возрождении великой галактической империи.
Произведения писателя были отмечены многими наградами и пополнили собой полку классики научной фантастики. А некоторые из придуманных им терминов - «робототехника» (или «роботехника»), «позитронный», «психоистория» и другие - вошли в культурный и научный оборот.
Литературная деятельность А. Азимова не ограничивалась только художественным творчеством. Он писал научно-популярные книги и статьи, которые в доступной форме представляли знания из разных научных областей - астрономии, химии, физики, математики, биологии, истории... В подавляющем большинстве они адресовались подросткам, которые стремились больше узнать о научных достижениях. Но были среди таких изданий и более серьёзные книги, например: «Путеводитель по науке для интеллигентного человека», «Азимовская энциклопедия науки и техники», «Греки», «Римская республика», «Египтяне», двухтомный путеводитель по Библии, двухтомный путеводитель по творчеству Шекспира... Яркий талант и исключительно высокая работоспособность принесли Азимову авторитет ведущего популяризатора научных знаний.
Обложки изданных произведений А. Азимова
За свою творческую жизнь Айзек Азимов написал около 500 художественных и научно-популярных книг. Такая продуктивность объясняется не только неимоверным трудолюбием писателя, но и его влюблённостью в литературное творчество. Даже страдая от тяжёлого недуга, который обрушился на него в конце жизни, Азимов не покидал места у письменного стола. Он мечтал умереть за работой. Однако этого не случилось. Медицина была бессильна: 6 апреля 1992 года А. Азимова не стало.
Однажды, обращаясь к читателям, писатель следующим образом очертил роль научной фантастики в современной жизни: «История достигла точки, когда человечеству больше не разрешается враждовать. Люди на Земле должны дружить. Я всегда старался это подчеркнуть в своих произведениях... Не думаю, что можно заставить всех людей любить друг друга, но я желал бы уничтожить ненависть между людьми. И я совершенно серьёзно полагаю, что научная фантастика есть одно из звеньев, которые помогают соединить человечество. Проблемы, которые мы поднимаем в фантастике, становятся насущными проблемами всего человечества... Писатель-фантаст, читатель фантастики, сама фантастика служат человечеству». Творчество Айзека Азимова является ярким доказательством искренности этих слов.
ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ
1. Расскажите о детстве А. Азимова. Какие способности и черты характера будущий писатель проявил в школьные годы?
2. Что побудило писателя заняться литературным творчеством? В каких направлениях это творчество развивалось?
3. Перечитайте процитированное в начале главы высказывание А.Ч. Кларка об А. Азимове. Сравните его с приведёнными в конце главы размышлениями самого писателя. В чём эти цитаты перекликаются?
4. Согласны ли вы с мнением, что научная фантастика может останавливать зло в мире и способствовать объединению человечества? Обоснуйте свою мысль.
5. Дайте определение научной фантастики.
6. Подготовьте проект презентации на одну из предложенных тем:
- А. «А. Азимов - классик научной фантастики»,
- Б. «А. Азимов - популяризатор научных знаний»,
- В. «Фантастический мир А. Азимова на экране».
Перед чтением. Какой вы представляете школу будущего? А какая профессия в будущем, на ваш взгляд, станет одной из самых важных?
ПРОФЕССИЯ
(В сокращении)
Джордж Плейтен сказал с плохо скрытой тоской в голосе:
- Завтра первое мая. Начало Олимпиады!
Он перевернулся на живот и через спинку кровати пристально посмотрел на своего товарища по комнате. Неужели он не чувствует того же? Неужели мысль об Олимпиаде совсем его не трогает?
У Джорджа было худое лицо, черты которого ещё более обострились за те полтора года, которые он провёл в приюте. Он был худощав, но в его синих глазах горел прежний неуёмный огонь, а в том, как он сейчас вцепился пальцами в одеяло, было что-то от затравленного зверя.
Его сосед по комнате на мгновение оторвался от книги и заодно отрегулировал силу свечения стены, у которой сидел. Его звали Хали Омани, он был нигерийцем. Тёмно-коричневая кожа и крупные черты лица Хали Омани, казалось, были созданы для того, чтобы выражать только одно спокойствие, и упоминание об Олимпиаде нисколько его не взволновало.
- Я знаю, Джордж, - произнёс он.
Джордж многим был обязан терпению и доброте Хали; бывали минуты, когда он очень в них нуждался, но даже доброта и терпение могут стать поперёк глотки. (...)
- Сейчас на Землю за новыми специалистами прилетают космические корабли, - произнёс Джордж. - К июню тысячи и тысячи этих кораблей, неся на борту миллионы мужчин и женщин, отправятся к другим мирам, и всё это, по-твоему, ничего не значит?
- Абсолютно ничего. И вообще, какое мне дело до того, что завтра первое мая?
Беззвучно шевеля губами, Омани стал водить пальцем по строчкам книги, которую он читал, - видимо, ему попалось трудное место. (...)
Омани! Он-то стар! Ему уже по крайней мере тридцать. «Неужели и я в этом возрасте буду таким же? - подумал Джордж. - Стану таким, как он, через каких-нибудь двенадцать лет?»
И оттого, что эта мысль вселила в него панический страх, он заорал на Омани:
- Брось читать эту идиотскую книгу! (...) И больше тебе ничего не нужно от жизни? К шестидесяти пяти годам приобрести четверть знаний, которыми располагает дипломированный инженер-электронщик?
- А может быть, не к шестидесяти пяти годам, а к тридцати пяти?
- Кому ты будешь нужен? Кто тебя возьмёт? Куда ты пойдёшь с этими знаниями?
- Никому. Никто. Никуда. Я останусь здесь и буду читать другие книги.
- И этого тебе достаточно? Рассказывай! Ты заманил меня на занятия. Ты заставил меня читать и заучивать прочитанное. А зачем? Это не приносит мне никакого удовлетворения.
- Что толку в том, что ты лишаешь себя возможности получать удовлетворение?
- Я решил наконец покончить с этим фарсом. Я сделаю то, что собирался сделать с самого начала, до того как ты умаслил меня и лишил воли к сопротивлению. Я заставлю их... заставлю...
Омани отложил книгу, а когда Джордж, не договорив, умолк, задал вопрос:
- Заставишь, Джордж?
- Заставлю исправить эту вопиющую несправедливость. Всё было подстроено. Я доберусь до этого Антонелли и заставлю его признаться, что он... он...
Омани покачал головой.
- Каждый, кто попадает сюда, настаивает на том, что произошла ошибка. Мне казалось, что у тебя этот период уже позади.
- Не называй это периодом, - злобно сказал Джордж. - В отношении меня действительно была допущена ошибка. (...) Я собирался стать программистом вычислительных машин, и я действительно могу им быть, что бы они там ни говорили, ссылаясь на результаты анализа. - Он стукнул кулаком по матрасу. - Они не правы. И не могут они быть правы.
- В анализах ошибки исключены. (...)
В восемнадцать лет Джордж Плейтен твёрдо знал, что станет дипломированным программистом, - он стремился к этому с тех пор, как себя помнил. Среди его приятелей одни отстаивали космонавтику, другие - холодильную технику, третьи - организацию перевозок и даже административную деятельность. Но Джордж не колебался.
Он с таким же жаром, как и все остальные, обсуждал преимущества облюбованной профессии. Это было вполне естественно. Впереди их всех ждал День образования - поворотный день их жизни. (...)
Он был так же непоколебимо уверен в себе, как любой восьмилетний ребёнок накануне Дня чтения, этого преддверия следующего за ним через десять лет Дня образования. Ну, конечно, День чтения во многом отличался от Дня образования.
Во-первых, следует учитывать особенности детской психологии. Ведь восьмилетний ребёнок легко воспринимает многие самые необычные явления. И то, что вчера он не умел читать, а сегодня уже умеет, кажется ему само собой разумеющимся. Как солнечный свет, например.
А во-вторых, от этого дня зависело не так уж много. После него толпы вербовщиков не теснились перед списками, с нетерпением ожидая, когда будут объявлены результаты ближайшей Олимпиады. День чтения практически ничего не менял в жизни детей, и они ещё десять лет оставались под родительской кровлей, как и все их сверстники. Просто после этого дня они уже умели читать.
И Джордж, готовясь к Дню образования, почти не помнил подробностей того, что произошло с ним в День чтения, десять лет назад.
Он, правда, не забыл, что день выдался пасмурный и моросил сентябрьский дождь. (День чтения - в сентябре. День образования - в ноябре, Олимпиада - в мае. На эту тему сочиняли даже детские стишки.) Было ещё темно, и Джордж одевался при стенном свете. Родители его волновались гораздо больше, чем он сам. Отец Джорджа был дипломированным трубопрокладчиком и работал на Земле, чего втайне стыдился, хотя все понимали, что большая часть каждого поколения неизбежно должна остаться на Земле.
Сама Земля нуждалась в фермерах, шахтёрах и даже в инженерах. Для работы на других планетах требовались только самые последние модели высококвалифицированных специалистов, и из восьми миллиардов земного населения туда ежегодно отправлялось всего лишь несколько миллионов человек. Естественно, не каждый житель Земли мог попасть в их число.
Но каждый мог надеяться, что по крайней мере кому-нибудь из его детей доведётся работать на другой планете, и Плейтен старший, конечно, не был исключением. Он видел (как, впрочем, видели и совершенно посторонние люди), что Джордж отличается незаурядными способностями и большой сообразительностью. Значит, его ждёт блестящая будущность, тем более, что он единственный ребёнок в семье. Если Джордж не попадёт на другую планету, то его родителям придётся возложить все надежды на внуков, а когда-то ещё у них появятся внуки!
Сам по себе День чтения, конечно, мало что значил, но в то же время только он мог показать хоть что-нибудь до наступления того, другого, знаменательного дня. Когда дети возвращались домой, все родители Земли внимательно слушали, как они читают, стараясь уловить особенную беглость, чтобы истолковать её как счастливое предзнаменование. Почти в любой семье подрастал такой многообещающий ребёнок, на которого со Дня чтения возлагались огромные надежды только потому, что он легко справлялся с трёхсложными словами. (...)
Детей собрали в просторном зале городского Дома образования. В этот месяц во всех уголках Земли в миллионах местных Домов образования собирались такие же группы детей. (...)
Вместе с другими детьми Джорджа завели в комнату, в которой проводилось детальное медицинское обследование. Потом его вызвали в другую комнату. Там за столом сидел доктор Ллойд.
- Ты боишься, Джордж? (...)
- Нет, сэр.
- Отлично. Теперь я объясню тебе, с чего мы начнём. Я приложу вот эти провода к твоему лбу над уголками глаз. Они приклеятся к коже, но не причинят тебе никакой боли. Потом я включу аппарат и раздастся жужжание. Оно покажется тебе непривычным, и, возможно, тебе будет немного щекотно, но это тоже совершенно безболезненно. Впрочем, если тебе всё-таки станет больно, ты мне скажешь, и я тут же выключу аппарат. Но больно не будет. Ну, как, договорились?
3D-архитектура. Компьютерная графика
Судорожно глотнув, Джордж кивнул.
- Ты готов?
Джордж снова кивнул. С закрытыми глазами он ждал, пока доктор готовил аппаратуру. (...)
Он не почувствовал прикосновения проводов к вискам. Жужжание доносилось откуда-то издалека, и его заглушал звук стучавшей в ушах крови, такой гулкий, словно всё происходило в большой пустой пещере. Джордж рискнул медленно открыть глаза.
Доктор стоял к нему спиной. Из одного аппарата ползла узкая лента бумаги, на которой виднелась волнистая фиолетовая линия. Доктор отрывал кусочки этой ленты и вкладывал их в прорезь другой машины. Он снова и снова повторял это, и каждый раз машина выбрасывала небольшой кусочек плёнки, который доктор внимательно рассматривал. Наконец он повернулся к Джорджу, как-то странно нахмурив брови.
Жужжание прекратилось.
- Уже всё? - прошептал Джордж.
- Да, - не переставая хмуриться, произнёс доктор.
- И я уже умею читать? - Джордж не чувствовал в себе никаких изменений.
- Что? - переспросил доктор, и на его губах мелькнула неожиданная улыбка. - Всё идёт, как надо, Джордж. Читать ты будешь через пятнадцать минут. А теперь мы воспользуемся другой машиной, и это уже будет немного дольше. Я закрою тебе всю голову, и, когда я включу аппарат, ты на некоторое время перестанешь видеть и слышать, но тебе не будет больно. На всякий случай я дам тебе в руку выключатель. Если ты всё-таки почувствуешь боль, нажми вот эту маленькую кнопку, и всё прекратится. Хорошо?
Позже Джорджу довелось услышать, что это был не настоящий выключатель и его давали ребёнку только для того, чтобы он чувствовал себя спокойнее. Однако он не знал твёрдо, так ли это, поскольку сам кнопки не нажимал.
Ему надели на голову большой шлем обтекаемой формы, выложенный изнутри резиной. Три-четыре небольшие выпуклости присосались к его черепу, но он ощутил лишь лёгкое давление, которое тут же исчезло. Боли не было.
Откуда-то глухо донёсся голос доктора:
- Ну, как, Джордж, всё в порядке?
И тогда, без всякого предупреждения, его как будто окутал толстый слой войлока. Он перестал ощущать собственное тело, исчезли чувства, весь мир, вся Вселенная. Остался лишь он сам и доносившийся из бездонных глубин небытия голос, который что-то шептал ему... шептал... шептал...
Он напряжённо старался услышать и понять хоть что-нибудь, но между ним и шёпотом лежал толстый войлок.
Потом с него сняли шлем. Яркий свет ударил ему в глаза, а голос доктора отдавался в ушах барабанной дробью.
- Вот твоя карточка, Джордж. Скажи, что на ней написано?
Джордж снова взглянул на карточку - и вскрикнул. Значки обрели смысл! Они слагались в слова, которые он понимал так отчётливо, будто кто-то подсказывал их ему на ухо. Он был уверен, что именно слышал их.
- Так что же на ней написано, Джордж?
- На ней написано... написано... «Плейтен Джордж. Родился 13 февраля 6492 года, родители Питер и Эми Плейтен, место...» - от волнения он не мог продолжать.
- Ты умеешь читать, Джордж, - сказал доктор. - Всё уже позади. (...)
Затем Джордж вспомнил другое важное событие своей жизни, произошедшее в День образования. Тогда так же, как в День чтения, повсюду были толпы товарищей, которые ожидали решения своей судьбы - шанса получить образование и определённую профессию. Для этого они должны были пройти сложное тестирование. Джордж, который отчаянно надеялся добыть разрешение на образование программиста, был предельно взволнован. Его пригласили в комнату, в которой он увидел врача Антонелли, который как раз должен был исследовать его способности и, следовательно, определить его дальнейшую судьбу.
Он пристально, по-совиному, разглядывал на свет маленькие кусочки плёнки.
Джордж внутренне содрогнулся. Он смутно вспомнил, что тот, другой доктор (он забыл, как его звали) тоже рассматривал такую же плёнку. Неужели это та самая? Тот хмурился, а этот взглянул на него сейчас так, как будто его что-то рассердило.
Джордж уже не чувствовал себя счастливым.
Доктор Антонелли раскрыл довольно пухлую папку и осторожно отложил в сторону плёнки.
- Тут сказано, что вы хотите стать программистом вычислительных машин.
- Да, доктор.
- Вы не передумали?
- Нет, сэр.
- Это очень ответственная и сложная профессия. Вы уверены, что она вам по силам?
- Да, сэр.
- Большинство людей, ещё не получивших образования, не называют никакой конкретной профессии. Видимо, они боятся повредить себе.
- Наверное так, сэр.
- А вас это не пугает?
- Я полагаю, что лучше быть откровенным, сэр.
Доктор Антонелли кивнул, но выражение его лица осталось прежним.
- Почему вы хотите стать программистом?
- Как вы только что сказали, сэр, это ответственная и сложная профессия. Программисты выполняют важную и интересную работу. Мне она нравится, и я думаю, что справлюсь с ней.
Доктор Антонелли отодвинул папку и кисло взглянул на Джорджа.
- Откуда вы знаете, что она вам понравится? Вы, наверное, думаете, что вас тут же подхватит какая-нибудь планета класса А?
«Он пробует запугать меня, - с тревогой подумал Джордж. - Спокойно, Джордж, говори правду».
- Мне кажется, что у программиста на это большие шансы, - произнёс он, - но, даже если бы меня оставили на Земле, работа эта мне всё равно нравилась бы, я знаю. («Во всяком случае, это так и я не лгу», - подумал Джордж.)
- Пусть так, но откуда вы это знаете?
Вопрос был задан таким тоном, словно на него нельзя было ответить разумно, и Джордж еле сдержал улыбку. У него-то имелся ответ!
- Я читал о программировании, сэр, - сказал он.
- Что?
На лице доктора отразилось неподдельное изумление, и это доставило Джорджу удовольствие.
- Я читал о программировании, сэр, - повторил он. - Я купил книгу на эту тему и изучал её.
- Книгу, предназначенную для дипломированных программистов?
- Да, сэр.
- Но ведь вы могли не понять то, что там написано.
- Да, вначале. Но я достал другие книги по математике и электронике и разобрался в них, насколько мог. Я, конечно, знаю не так уж много, но всё-таки достаточно, чтобы понять, что мне нравится эта профессия и что я могу быть программистом. (Даже его родители ничего не знали о тайнике, где он хранил эти книги, и не догадывались, почему он проводит так много времени в своей комнате и почему не высыпается.)
Доктор оттянул пальцами дряблую складку под подбородком.
- А зачем вы это делали, друг мой?
- Мне хотелось проверить, действительно ли эта профессия интересна.
- Но ведь вам известно, что это не имеет ни малейшего значения. Как бы вас ни привлекала та или иная профессия, вы не получите её, если физическое устройство вашего мозга делает вас более пригодным для занятий иного рода.
Погрузившись в мрачное раздумье, доктор Антонелли перекладывал с места на место кусочки плёнки, которые рассматривал в начале их разговора.
Наконец он произнёс:
- Займёмся-ка вашим анализом. Так мы ничего не добьёмся.
К вискам Джорджа приложили провода. Раздалось жужжание, и снова в его мозгу возникло ясное воспоминание о том, что происходило с ним в этом здании десять лет назад. (...) Он не заметил, когда именно с его висков сняли провода. Он только вдруг осознал, что доктор стоит перед ним и задумчиво смотрит на него. А проводов уже не было. Отчаянным усилием воли Джордж взял себя в руки. Он полностью распростился с мечтой стать программистом. За каких-нибудь десять минут она окончательно рассеялась.
- Наверно, нет? - уныло спросил он.
- Что нет?
- Из меня не выйдет программиста?
Доктор потёр нос и сказал:
- Одевайтесь, заберите свои вещи и идите в комнату 15-С. Там вас будут ждать ваши бумаги и моё заключение.
- Разве я уже получил образование? - изумлённо спросил Джордж. - Мне казалось, что это только...
Доктор Антонелли внимательно посмотрел на письменный стол.
- Вам всё объяснят. Делайте, как я сказал.
Джордж почувствовал смятение. Что от него утаивают? (...)
В комнате, где Джордж должен был услышать решение относительно своей будущей профессии, ему сообщили, что он не может быть программистом, так как структура его мозга нарушена и он вообще не может получить какое-либо образование. Поэтому Джордж, по его словам, должен был стать «никем»... Так Джордж узнал, что должен жить в приюте, специально созданном для людей, неспособных к образованию и приобретению профессии. Эта новость стала для него настоящим потрясением.
Как и было обещано, о Джордже позаботились. Его окружили вниманием и были к нему неизменно добры - Джорджу казалось, что он сам точно так же обращался бы с больным котёнком (...).
Первое время Джордж отказывался есть и ему вводили питание внутривенно. От него спрятали острые предметы и приставили к нему охрану. В его комнате поселился Хали Омани, и флегматичность нигерийца подействовала на Джорджа успокаивающе.
Однажды, снедаемый отчаянной скукой, Джордж попросил какую-нибудь книгу. Омани, который сам постоянно что-то читал, поднял голову и широко улыбнулся. Не желая доставлять им удовольствия, Джордж чуть было не взял назад свою просьбу, но потом подумал: «А не всё ли равно?»
Он не уточнил, о чём именно хочет читать, и Омани принёс ему книгу по химии. Текст был напечатан крупными буквами, составлен из коротких слов и пояснялся множеством картинок. Это была книга для подростков, и Джордж с яростью швырнул её об стену (...)
Изнывая от ненависти, он лежал в кровати и глядел в потолок, однако через час, угрюмо насупившись, встал, поднял книгу и принялся за чтение.
Через неделю он кончил её и попросил другую (...)
О да, это место не было тюрьмой! Ни запертых дверей, ни стен, ни охраны. Оно напоминало тюрьму только тем, что его обитатели не могли его покинуть.
И всё-таки было приятно увидеть десятки подобных себе людей. Ведь слишком легко могло показаться, что во всём мире только ты один так... искалечен. (...)
Омани остановился на пороге комнаты, где стояли небольшая телевизионная установка и настольная счётная машина. Перед экраном сидели пять-шесть человек.
- Классная комната, - пояснил Омани.
- А что это такое? - спросил Джордж.
- Эти юноши получают образование, - ответил Омани. - Но не обычным способом, - быстро добавил он.
- То есть они получают знания по капле?
- Да. Именно так учились в старину. (...)
- Что толку от этого крохоборства? - спросил он.
- Нужно же чем-то занять время, Джордж, а кроме того, им интересно.
- А какая им от этого польза?
- Они чувствуют себя счастливее.
Джордж размышлял над этим, даже ложась спать.
На другой день он буркнул, обращаясь к Омани:
- Ты покажешь мне класс, где я смогу узнать что-нибудь о программировании?
- Ну конечно, - охотно согласился Омани.
Дело продвигалось медленно, и это возмущало Джорджа. Почему кто-то снова и снова объясняет одно и то же? Почему он читает и перечитывает какой-нибудь абзац, а потом, глядя на математическую формулу, не сразу её понимает? Ведь людям за стенами приюта всё это даётся в один присест.
Несколько раз он бросал занятия. Однажды он не посещал классов целую неделю. Но всегда возвращался обратно. Дежурный наставник, который советовал им, что читать, вёл телевизионные сеансы и даже объяснял трудные места и понятия, казалось, не замечал его поведения.
В конце концов Джорджу поручили постоянную работу в парке, а кроме того, когда наступала его очередь, он занимался уборкой и помогал на кухне. Ему представили это как шаг вперёд, но им не удалось его провести. Ведь тут можно было бы завести куда больше всяческих бытовых приборов, но юношам нарочно давали работу, чтобы создать для них иллюзию полезного существования. Только его, Джорджа, им провести не удалось.
Им даже платили небольшое жалованье. Эти деньги они могли тратить на кое-какие дополнительные блага из числа указанных в списке либо откладывать их для сомнительного использования в столь же сомнительной старости. Джордж держал свои деньги в открытой жестянке, стоявшей на полке стенного шкафа. Он не имел ни малейшего представления, сколько там накопилось. Ему это было совершенно безразлично.
Он ни с кем по-настоящему не подружился, хотя к этому времени уже вежливо здоровался с обитателями приюта. Он даже перестал (вернее, почти перестал) терзать себя мыслями о роковой ошибке, из-за которой попал сюда. (...)
Во время Олимпиады профессий Джордж всё-таки сбежал из приюта. Напрасно Омани пытался его отговорить от этого опасного и бессмысленного, по его словам, шага. Джордж сделал по-своему. Ему удалось беспрепятственно добраться до Сан-Франциско.
Для удобства приезжающих пассажиров в аэропорту были установлены Олимпийские стенды, перед которыми собирались большие толпы. Для каждой основной профессии был отведён особый стенд, на котором значился адрес того Олимпийского зала, где в данный день проводилось состязание по этой профессии, затем перечислялись его участники с указанием места их рождения и называлась планета-заказчик (если таковая была).
Всё полностью соответствовало традициям (...)
Ведь было же время, когда эти люди сами участвовали в Олимпиадах. А чего они достигли? Ничего!
Если бы они были победителями, то не сидели бы на Земле, а находились бы где-нибудь далеко в глубинах Галактики. Кем бы они ни были, их профессии с самого начала сделали их добычей Земли. Или, если у них были высокоспециализированные профессии, они стали добычей Земли из-за собственной бездарности.
Теперь эти неудачники, собравшись здесь, взвешивали шансы новых, молодых участников состязаний. Стервятники! Как страстно он желал, чтобы они прикидывали сейчас его шансы! (...)
На стенде Джордж увидел имя своего старого товарища Тревельяна, который мечтал стать металлургом и стал им, а теперь стремился получить работу на другой планете с высокоразвитой цивилизацией.
У входа в зал стояла очередь. Очевидно, Олимпиада металлургов обещала захватывающую и напряжённую борьбу. По крайней мере так утверждала горевшая высоко в небе надпись, и так же, казалось, думали теснившиеся у входа люди. (...) Джордж так глубоко задумался, что вздрогнул, когда его плеча мягко коснулась чья-то рука и вежливый голос произнёс:
- Вы стоите в очереди, молодой человек?
Очередь продвинулась, и теперь Джордж наконец обнаружил, что перед ним образовалось пустое пространство. Он поспешно шагнул вперёд и пробормотал:
- Извините, сэр.
Два пальца осторожно взяли его за локоть. Он испуганно оглянулся. Стоявший за ним человек весело кивнул. В его волосах пробивалась обильная седина, а под пиджаком он носил старомодный свитер, застёгивавшийся спереди на пуговицы.
- Я не хотел вас обидеть, - сказал он.
- Ничего.
- Вот и хорошо! - он, казалось, был расположен благодушно поболтать.
- Я подумал, что вы, может быть, случайно остановились тут, задержавшись из-за очереди, и что вы, может быть...
- Кто? - резко спросил Джордж.
- Участник состязания, конечно. Вы же очень молоды.
Джордж отвернулся. Он был не в настроении для благодушной болтовни и испытывал злость ко всем любителям совать нос в чужие дела. Его внезапно осенила новая мысль. Не разыскивают ли его? Вдруг сюда уже сообщили его приметы или прислали фотографию? Вдруг этот Седой позади него ищет предлога получше рассмотреть его лицо? (...)
Джордж покинул очередь и вошёл в зал, в котором как раз должно было начаться состязание металлургов. На сцене стояли участники. Под номером «12» стоял Тревельян, друг детства Джорджа. На прошлой Олимпиаде он потерпел поражение.
В ложу, расположенную в самом центре длинной дуги овала, входили люди, одетые в цвета планеты Павий, и на главном табло над их головами вспыхнуло слово «Новия».
Работы художника Б. Пеннингтона (Великобритания)
Новия была планетой класса А с большим населением и высокоразвитой цивилизацией, быть может самой лучшей во всей Галактике. Каждый землянин мечтал когда-нибудь поселиться в таком мире, как Новия, или, если ему это не удастся, увидеть там своих детей. Джордж вспомнил, с какой настойчивостью стремился к Новии Тревельян, и вот теперь он состязается за право уехать туда. (...)
- Уважаемые новианские заказчики, уважаемые дамы и господа! - раздался отчётливый, хорошо поставленный голос диктора. - Сейчас начнутся Олимпийские состязания металлургов, специалистов по цветным металлам. В состязании принимают участие...
С добросовестной аккуратностью диктор прочитал список, приведённый в программе. Фамилии, названия городов, откуда прибыли участники, год получения образования. Зрители встречали каждое имя аплодисментами, и самые громкие доставались на долю жителей Сан-Франциско. (...) Диктор продолжал сообщать другие официальные сведения, касавшиеся номера состязания, метода хронометрирования и подсчитывания очков. Наконец он дошёл до самого главного, и публика замерла, обратившись в слух.
- Каждый участник состязания получит по бруску сплава неизвестного для него состава. От него потребуется произвести количественный анализ этого сплава и сообщить все результаты с точностью до четырёх десятых процента. Для этого все соревнующиеся будут пользоваться микроспектрографами Бимена, модель MD-2, каждый из которых в настоящее время неисправен.
Зрители одобрительно зашумели.
- Каждый участник должен будет определить неисправность своего прибора и ликвидировать её. Для этого им даны инструменты и запасные детали. Среди них может не оказаться нужной детали, и её надо будет затребовать. Время, которое займёт доставка, вычитается из общего времени, затраченного на выполнение задания. (...)
Джордж увлечённо следил за соревнованием, искренне сопереживая Тревельяну. Но старый товарищ справился с заданием одним из последних и потерял возможность получить работу на Новии. Радость, которую молодые люди ощутили в первую минуту встречи, быстро переросла во взаимное раздражение. Лишь вмешательство полиции предотвратило дальнейшее развитие конфликта. По требованию полисмена Тревельян показал своё удостоверение. У Джорджа не было при себе никаких документов, что серьёзно осложняло его положение. Но тут на помощь пришёл Седой. Показав полисмену какой-то документ, он заявил, что Джордж - его гость. Судя по уважению, с которым полисмен отнёсся к этому человеку, он был важной персоной. Затем Ладислав Индженеску - так звали Седого - пригласил Джорджа к себе в номер на обед и предложил герою свою помощь. Юноша попросил, чтобы он устроил ему разговор по видеофону с каким-нибудь новианином. Индженеску удивился, но согласился.
И вот на экране появился он. Новианин. Настоящий новианин. (Джордж ни на секунду не усомнился. В нём было что-то совершенно внеземное, нечто такое, что невозможно было точно определить или хоть на миг спутать с чем-либо иным.) (...)
Он улыбался.
- Ладислас, это уже слишком. Мы не протестуем, чтобы за нами, пока мы на Земле, следили - в разумных пределах, конечно. Но чтение мыслей в условие не входит!
- Чтение мыслей, достопочтенный?
- Сознайтесь-ка! Вы ведь знали, что я собирался позвонить вам сегодня. (...)
- У меня здесь находится один молодой человек, и я бы хотел, чтобы вы с ним побеседовали.
- Что? - видимо, новианина это не слишком обрадовало. - На какую тему?
- Не знаю. Он мне не сказал. По правде говоря, он даже не назвал мне ни своего имени, ни профессии.
Новианин нахмурился.
- Тогда зачем же отнимать у меня время?
- Он, по-видимому, не сомневается, что вас заинтересует то, что он собирается сообщить вам.
- О, конечно!
- И этим вы сделаете одолжение мне, - сказал Индженеску.
Новианин пожал плечами.
- Давайте его сюда, но предупредите, чтобы он говорил покороче.
Индженеску отступил в сторону и шепнул Джорджу:
- Называйте его «достопочтенным». (...)
- Я был сегодня на Олимпиаде металлургов, - сказал он [Джордж].
- Как, и вы тоже? - вежливо спросил новианин. - По-видимому, там присутствовала вся Земля.
- Нет, достопочтенный, но я там был. В состязании участвовал мой друг, и ему очень не повезло, потому что вы дали участникам состязания прибор Бимена, а он получил специализацию по Хенслеру, - очевидно, уже устаревшая модель. Вы же сами сказали, что различие очень незначительно. - Джордж показал кончик пальца, повторяя недавний жест своего собеседника. - И мой друг не знал заранее, что потребуется знакомство с прибором Бимена.
- И что же из этого следует?
- Мой друг всю жизнь мечтал попасть на Новию. Он уже знал прибор Хенслера. Он знал, что ему нужно ознакомиться с прибором Бимена, чтобы попасть к вам. А для этого ему следовало усвоить всего лишь несколько дополнительных сведений и, быть может, чуточку попрактиковаться. Если учесть, что на чашу весов была поставлена цель всей его жизни, он мог бы с этим справиться...
- А где бы он достал ленту с дополнительной информацией? Или образование здесь, на Земле, превратилось в частное домашнее обучение?
Лица на заднем плане расплылись в улыбках, которых, по-видимому, от них и ожидали.
- Поэтому-то он и не стал доучиваться, достопочтенный. Он считал, что ему для этого нужна лента. А без неё он и не пытался учиться, как ни заманчива была награда. Он и слышать не хотел, что без ленты можно чему-то научиться.
- Да неужели? (...) Продолжайте. Даю вам ещё несколько минут.
- Не думайте, что это шутка, - сказал Джордж горячо. - Ленты попросту вредны. Они учат слишком многому и слишком легко. Человек, который получает знания с их помощью, не представляет, как можно учиться по-другому. Он способен заниматься только той профессией, которой его зарядили. А если бы, вместо того чтобы пичкать человека лентами, его заставили с самого начала учиться, так сказать, вручную, он привык бы учиться самостоятельно и продолжал бы учиться дальше. Разве это не разумно? А когда эта привычка достаточно укрепится, человеку можно будет прививать небольшое количество знаний с помощью лент, чтобы заполнить пробелы или закрепить кое-какие детали. После этого он сможет учиться дальше самостоятельно. Таким способом вы могли бы научить металлургов, знающих спектрограф Хенслера, пользоваться спектрографом Бимена, и вам не пришлось бы прилетать на Землю за новыми моделями.
Новианин кивнул...
- А откуда можно получить знания помимо лент? Из межзвёздного пространства?
- Из книг. Непосредственно изучая приборы. Думая.
- Из книг? Как же можно понять книги, не получив образования?
- Книги состоят из слов, а большую часть слов можно понять. Специальные же термины могут объяснить специалисты, которых вы уже имеете.
- А как быть с чтением? Для этого вы допускаете использование лент?
- По-видимому, ими можно пользоваться, хотя не вижу причины, почему нельзя научиться читать и старым способом. По крайней мере частично.
- Чтобы с самого начала выработать хорошие привычки? - спросил новианин.
- Да, да, - подтвердил Джордж, радуясь, что собеседник уже начал понимать его (...).
- Боже мой! - сказал новианин, обращаясь к сгрудившимся вокруг него людям. - У этого чертёнка на всё есть ответ.
- Да, да! - вскричал Джордж. - Спрашивайте! (...)
- Как вы думаете, сколько вам понадобится времени, чтобы стать металлургом, умеющим обращаться со спектрографом Бимена, если предположить, что вы начнёте учиться, не имея никаких знаний, и не будете пользоваться образовательными лентами?
Джордж заколебался.
- Ну... может быть, несколько лет.
- Два года? Пять? Десять?
- Ещё не знаю, достопочтенный.
- Итак, на самый главный вопрос у вас не нашлось ответа. Ну, скажем, пять лет. Вас устраивает этот срок?
- Думаю, что да.
- Отлично. Итак, в течение пяти лет человек изучает металлургию по вашему методу. Вы не можете не согласиться, что всё это время он для нас абсолютно бесполезен, но его нужно кормить, обеспечить жильём и платить ему.
- Но...
- Дайте мне кончить. К тому времени, когда он будет готов и сможет пользоваться спектрографом Бимена, пройдёт пять лет. Вам не кажется, что тогда у нас уже появятся усовершенствованные модели этого прибора, с которыми он не сумеет обращаться?
- Но ведь к тому времени он станет опытным учеником и усвоение новых деталей будет для него вопросом дней.
- По-вашему, это так. Ладно, предположим, что этот ваш друг, например, сумел самостоятельно изучить прибор Бимена; сможет ли сравниться его умение с умением участника состязания, который получил его посредством лент?
- Может быть, и нет... - начал Джордж.
- То-то же, - сказал новианин.
- Погодите, дайте кончить мне. Даже если он знает кое-что хуже, чем тот, другой, в данном случае важно то, что он может учиться дальше. Он сможет придумывать новое, на что не способен ни один человек, получивший образование с лент. У вас будет запас людей, способных к самостоятельному мышлению...
- А вы в процессе своей учёбы придумали что-нибудь новое? - спросил новианин.
- Нет, но ведь я один, и я не так уж долго учился. (...)
Новианин потерял интерес к дальнейшему разговору и, наспех попрощавшись, отключил связь.
Руки Джорджа взметнулись к экрану в бессмысленной попытке вновь его оживить.
Конкурс архитектурных проектов «Школа будущего»
- Он не поверил мне! Не поверил!
- Да, Джордж, не поверил. Неужели вы серьёзно думали, что он поверит? - сказал Индженеску. (...)
Задыхаясь, Джордж оглянулся.
- Как мне с ним увидеться? Это необходимо. Всё получилось не так, как нужно. Я не должен был говорить с ним по видеофону. Мне нужно время. И чтобы лично. Как мне...
- Он откажется принять вас, Джордж, - сказал Индженеску. - А если и согласится, то всё равно вам не поверит.
- Нет, поверит, уверяю вас. (...)
Он стремительно повернулся и бросился к двери.
За ней стояли два полицейских, которые его немедленно схватили.
Как Джордж ни вырывался, шприц коснулся его шеи под подбородком. И всё кончилось. Последнее, что осталось в его памяти, было лицо Индженеску, который с лёгкой тревогой наблюдал за происходящим. (...)
Проснулся Джордж в приюте. Рядом с ним был Омани. Внезапно Джордж понял, что этот приют был создан совсем для иной цели, чем он себе представлял...
- За мной следили, когда я ушёл отсюда, так?
Омани кивнул.
- Ты всё время был под наблюдением. Мы считали, что тебе следует побывать у Антонелли, чтобы ты мог дать выход своим агрессивным потребностям. Нам казалось, что другого способа нет. Эмоции тормозили твоё развитие.
- Я был к нему очень несправедлив, - с лёгким смущением произнёс Джордж.
- Теперь это не имеет значения. Когда в аэропорту ты остановился у стенда металлургов, один из наших агентов сообщил нам список участников. Мы с тобой говорили о твоём прошлом достаточно, для того чтобы я мог понять, как подействует на тебя фамилия Тревельяна. Ты спросил, как попасть на эту Олимпиаду. Это могло привести к кризису, на который мы надеялись, и мы послали в зал Ладисласа Индженеску, чтобы он занялся тобой сам.
- Он ведь занимает важный пост в правительстве?
- Да.
- И вы послали его ко мне. Выходит, что я сам много значу.
- Ты действительно много значишь, Джордж.
Принесли дымящееся ароматное жаркое. Джордж улыбнулся и откинул простыню, чтобы освободить руки. Омани помог ему поставить поднос на тумбочку. Некоторое время Джордж молча ел. (...)
- Ну, во всяком случае, мне всё стало ясно, словно я всегда знал это, но не хотел прислушаться к внутреннему голосу. «Чего я ждал от Павий?» - подумал я. Я хотел отправиться на Новию, чтобы собрать группу юношей, не получивших образования, и учить их по книгам. Я хотел открыть там приют для слабоумных... вроде этого... а на Земле уже есть такие приюты... и много.
Омани улыбнулся, сверкнув зубами.
- Институт высшего образования - вот как точно называются эти заведения.
- Теперь-το я это понимаю, - сказал Джордж, - до того ясно, что только удивляюсь, каким я был слепым. В конце концов, кто изобретает новые модели механизмов, для которых нужны новые модели специалистов? Кто, например, изобрёл спектрограф Бимена? По-видимому, человек по имени Бимен. Но он не мог получить образование через зарядку, иначе ему не удалось бы продвинуться вперёд.
- Совершенно верно.
- А кто создаёт образовательные ленты? Специалисты по производству лент? А кто же тогда создаёт ленты для их обучения? Специалисты более высокой квалификации? А кто создаёт ленты... Ты понимаешь, что я хочу сказать. Где-то должен быть конец. Где-то должны быть мужчины и женщины, способные к самостоятельному мышлению.
- Ты прав, Джордж.
Джордж откинулся на подушки и устремил взгляд в пространство. На какой-то миг в его глазах мелькнула тень былого беспокойства.
- Почему мне не сказали об этом с самого начала?
- К сожалению, это невозможно, - ответил Омани. - А так мы были бы избавлены от множества хлопот. Мы умеем анализировать интеллект, Джордж, и определять, что вот этот человек может стать приличным архитектором, а тот - хорошим плотником. Но мы не умеем определять, способен ли человек к творческому мышлению. Это слишком тонкая вещь. У нас есть несколько простейших способов, позволяющих распознавать тех, кто, быть может, обладает такого рода талантом. Об этих индивидах сообщают сразу после Дня чтения, как, например, сообщили о тебе. Их приходится примерно один на десять тысяч. В День образования этих людей проверяют снова, и в девяти случаях из десяти оказывается, что произошла ошибка. Тех, кто остаётся, посылают в такие заведения, как это.
- Но почему нельзя сказать людям, что один из... из ста тысяч попадает в такое заведение? - спросил Джордж. - Тогда тем, с кем это случается, было бы легче.
- А как же остальные? Те девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять человек, которые никогда не попадут сюда? Нельзя, чтобы все эти люди чувствовали себя неудачниками. Они стремятся получить профессии и получают их. Каждый может прибавить к своему имени слова «дипломированный специалист по тому-то или тому-то». Так или иначе каждый индивид находит своё место в обществе. Это необходимо.
- А мы? - спросил Джордж. - Мы, исключения?
- Вам ничего нельзя объяснить. Ведь в этом заключается последнее испытание. Даже после отсева в День образования девять человек из десяти, попавших сюда, оказываются не совсем подходящими для творчества, и нет такого прибора, который помог бы нам выделить из этой десятки того единственного, кто нам нужен. Десятый должен доказать это сам.
- Каким образом?
- Мы помещаем вас сюда, в приют для слабоумных, и тот, кто не желает смириться с этим, и есть человек, которого мы ищем. Быть может, это жестокий метод, но он себя оправдывает. Нельзя же сказать человеку: «Ты можешь творить. Так давай, твори». Гораздо вернее подождать, пока он сам не скажет: «Я могу творить, и я буду творить, хотите вы этого или нет». Есть около десяти тысяч людей, подобных тебе, Джордж, и от них зависит технический прогресс полутора тысяч миров. Мы не можем позволить себе потерять хотя бы одного из них или тратить усилия на того, кто не вполне отвечает необходимым требованиям. (...)
- А как же с теми, которые... не вполне отвечают требованиям?
- В конце концов они проходят зарядку и становятся социологами. Индженеску - один из них. Сам я - дипломированный психолог. Мы, так сказать, составляем второй эшелон.
Джордж допил кофе.
- Мне всё ещё непонятно одно, - сказал он.
- Что же?
- Почему состязания называются Олимпиадой?
Перевод С. Васильевой
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ К ПРОЧИТАННОМУ
1. Что свидетельствует о высокой степени развития цивилизации, изображённой в повести «Профессия»?
2. Как и почему Джордж попал в приют? Почему он чувствовал неудовлетворение в этом заведении?
3. Охарактеризуйте отношения между Джорджем и Омани. Как каждый из них воспринимал своё пребывание в приюте?
4. Как вёл себя Джордж в День чтения? А в День образования? Почему эти праздники имели огромное значение для каждого жителя Земли?
5. Какие качества проявил Джордж во время Олимпиады и в разговоре с новианином?
6. В чём проявилась свойственная герою нестандартность мышления?
7. Считаете ли вы справедливым изображённое в повести разделение людей по их способностям к образованию? Каковы достоинства и недостатки такой системы?
8. Найдите черты жанра научной фантастики в прочитанном вами произведении.
9. Как, по вашему мнению, сложится судьба главного героя повести в будущем?
10. Работа в группах. Рассмотрите иллюстрации на с. 219, 225, 229. Составьте устный рассказ на тему:
- А. Какой будет школа будущего и система обучения в ней?
- Б. Какой я представляю себе планету класса А - Новию?
11. Творческое задание. Дайте письменный ответ на вопрос «Каким предстаёт общество будущего в повести А. Азимова “Профессия”?»
АРТ-САЛОН
Романтическая мечта об алых парусах
Романтическая феерия А. Грина «Алые паруса» в 1961 г. была экранизирована А. Птушко. Режиссёр снял сильный, эмоциональный, с умело выстроенным сюжетом фильм, ставший любимым для многих поколений зрителей.
Кадр из кинофильма «Алые паруса» (режиссёр А. Птушко, СССР)
Но на этом тема не была исчерпана. В 1983 г. Б. Степанцов снял фильм «Ассоль», а в 2010 г. вышел четырёхсерийный фильм украинских кинематографистов «Правдивая история об Алых парусах». В основе фильма режиссёра А. Стеколенко лежит феерия «Алые паруса», но в киноленте появились и персонажи из других произведений А. Грина. Романтическая линия Ассоль и Грэя в фильме дополнена авантюрно-детективной интригой.
«Правдивая история об Алых парусах»
Экранизированы также романы А. Грина «Бегущая по волнам», «Блистающий мир», «Дорога никуда», «Золотая цепь» и рассказы «Колония Ланифер», «Серый автомобиль» (фильм называется «Господин оформитель»).
Мир фантастики
Литературная фантастика является неисчерпаемым источником современного киноискусства. А. Азимов как известный писатель-фантаст был консультантом многих научно-фантастических фильмов, самым популярным из которых стал сериал «Звёздный путь». По его рассказам была снята лента «Я, робот» (режиссёр А. Пройас, 2004), которая получила широкую известность среди поклонников кинофантастики. Действие фильма происходит в 2035 году. Азимов изображает мир, в котором роботы стали привычной частью быта. Но есть люди, которые видят в этом угрозу. Не доверяет роботам и полицейский детектив Дэл Спунер, которого в фильме сыграл У. Смит. «В машине всегда были призраки. Они порождают вопрос о свободе воли, творчества, а также о том, что мы могли бы назвать душой», - слышит полицейский, расследуя гибель учёного.
Разрешить противоречия сосуществования роботов и человека - это, по мнению режиссёра фильма, один из главных вопросов будущего.
Афиша кинофильма
Кадр из кинофильма «Я, робот» (режиссёр А. Пройас, США)
ИТОГОВЫЕ ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
- 1. Назовите главных героев повести А. Грина «Алые паруса».
- 2. Какое чудо пообещал «волшебник» Ассоль?
- 3. В чём особенности восприятия мира Ассоль и Грэем в повести «Алые паруса»?
- 4. В чём причина конфликта между жителями Каперны и романтическими героями Грина?
- 5. В рассказе о Каперне и её жителях А. Грин не использовал ни одного определения, обозначающего цвет. Говоря об Ассоль и Грэе, он использует много красок. Составьте портреты героев, выбирая из палитры нужные цвета.
- 6. Какие нравственные ценности утверждаются в «Алых парусах»?
- 7. Вспомните волшебные сказки, в которых влюблённые творят чудеса. Определите сходство и различия между сказкой и феерией «Алые паруса» А. Грина.
- 8. Определите фантастические элементы в феерии «Алые паруса». Раскройте их функции в этом произведении.
- 9. Как воплощается идея столкновения романтики и будничности в «Алых парусах» А. Грина и в «Цветных мышах» Л. Костенко? В чём особенность образов Ассоль и Анны?
- 10. Творческое задание. Напишите сочинение по повести «Алые паруса» А. Грина на одну из предложенных тем: «Когда живёшь в ожидании чуда...»; «Какая тонкая работа счастливым сделать хоть кого-то...» (Ю. Мориц).
- 11. Как, по мнению А. Азимова, дети в будущем будут учиться читать?
- 12. Какую профессию хочет получить Джордж Плейтен? Какие испытания пришлось пройти Плейтену, чтобы осознать свою способность к самостоятельному творческому мышлению? 13. Чем, по мнению Азимова, образование в будущем будет отличаться от сегодняшнего?
- 14. Подискутируйте! Обсудите с товарищем вопрос «Что такое гениальность: врожденный дар или результат образования?». Кратко запишите основные соображения и доводы в пользу своей позиции.
- 15. Творческое задание. Напишите сочинение на тему «Как найти своё предназначение?» по повести А. Азимова «Профессия».
Цей контент створено завдяки Міністерству освіти і науки України