Учебник по Истории Украины. 5 класс. Власов - Новая программа
Этот учебник можно скачать в PDF формате на сайте тут.
ПРОЧИТАЙТЕ НА ДОСУГЕ
Чудотворная икона
Маша возвращалась из школы огорченной. Ее самая-самая лучшая подруга Кристинка заболела. «Привет, Мурчик», - печально сказала девочка рыжехвостому коту, который по-хозяйски сидел на воротах, ведущих к Машиному двору. В этом уютном уголке древнего Луцка царили свои неписаные правила.
Хозяином чувствовал себя здесь Мурлыка. Когда кот так вот мирно сидел на воротах, двор наполнялся воробьиным чириканьем и голубиным воркованием. В такие дни даже как-то тише скрипели старенькие ржавые качели, неторопливо беседовали между собой соседи, не поднимала шума малышня, сосредоточенно возясь в песочнике.
- Добрый день, тетя Надя, - поздоровалась Маша с соседкой.
- Что-то ты, солнышко, сегодня грустная, - отозвалась на приветствие женщина. - Не ладится в школе? Идем расскажешь...
Девочка почувствовала, как в душе у нее шевельнулся теплый клубочек радости. Стоит сказать, что для Маши общение с соседкой давно стало привычкой. Сколько себя помнила, девочка считала ее своим другом. Скажете, такого не бывает? А вы расспросите знакомых девочек и убедитесь, что многие из них по-настоящему дружат со взрослыми. Обычно Маша расспрашивала соседку обо всех-всех дневных новостях, потому что та умела рассказывать о будничных пустяках бойко, остроумно, всегда вспоминая что-то интересное, необычное. А знала она интересных вещей - без счета. Была образованной, много пережила на своем веку.
- Заболела моя подружка Кристинка, - начала жаловаться Маша. - Два дня проходила в школу, и опять с температурой дома. Мама говорит, что она совсем хилая, как стебелек. А мне без нее так одиноко. Вот если бы сил где-то взять и поделиться ими с Кристиной...
- Идем зайдешь ко мне, Маша, - предложила соседка. - Угощу тебя душистым травяным чаем, может, вместе придумаем, как тебе помочь.
И вот уже медом пахнет липа.
- Заварила сегодня легкий летний чай. Попробуй, - мягко говорила соседка. - Расскажу тебе очень старую историю... Это было почти четыреста лет назад. В одной семье заболел ребенок - девочка. Мама лила слезы, сокрушалась и видела, что сделать ничего не может... В одну из ночей приснился ей странный образ - сияющая светом икона Богородицы, которая излучала тепло. Озадаченная сном, женщина пошла в ближайший город - Холм. Когда она зашла в собор и увидела икону Божьей Матери, поняла, что у нее хватит сил поставить дочь на ноги. Преисполненная надеждой вернулась она домой, и больше не позволяла отчаянию и печали господствовать в ее сердце. Вскоре девочка выздоровела.
- А икона? - спросила Маша. - Она сохранилась?
- О, эта икона - самая древняя на нашей земле - пережила сотни лет и уцелела. Завтра ее будут выставлять в нашем краеведческом музее.
- А как она попала из польского города Холма в Луцк?
- Эта история полна тайн. Город Холм основал когда-то как столицу своего государства галицко-волынский князь Данила. Ревностно заботился он о развитии своего детища. Следил за строительством храмов, беспокоился о том, чтобы в изобилии было в стольном городе книг. Судя по всему, заказал он для самого большого городского собора икону Богоматери из самого Константинополя. Так, по предположениям ученых, очутилась эта редкая икона в Холме. Впоследствии город попал под власть польских князей. В начале двадцатого века икона попала в Киев, потом во время Второй мировой войны опять очутилась в Холме. После войны икону привез в Луцк последний настоятель Холмского собора отец Гавриил Коробчук. До осени 2000 года икона хранилась в его семье. И вот теперь ее смогут увидеть все желающие.
- Такая древняя икона, наверное, способна творить чудеса, - рассуждала девочка.
- Действительно, эта икона - чудотворная. О ней в 17 в. была написана книга, где рассказывалось о чудодейственных свойствах образа. Известна легенда, как икона Богородицы спасла Холм от нападения завоевателей. Это было во времена монгольского нашествия. Город взяли в осаду. Когда надежды на спасение уже не было, два княжича вынесли святыню на оборонные валы. И вдруг случилось чудо: нападающие увидели, как город возвысился на высокой горе до самого неба. И монголы отступили.
...На следующий день Маша после школы побежала сначала в краеведческий музей, а потом к Кристине, потому что знала, что должна поделиться с ней радостью - той, которую излучал чудотворный образ Холмской Богородицы.
Зерна мудрости
- Вот она - София Киевская, - ответил на вопрос путника киевлянин и направился дальше. Большая и чистая, церковь была похожа на гребень волны, которая пенится легкой пеной. Путник остановился, чтобы лучше разглядеть это удивительное творение человеческих рук. Столько прошел, но нигде не видел ничего более совершенного. Даже в столице могучей Византии - Цареграде. В Софии Киевской галереи, башни с лестницей каждой линией стремительно возносились к небу, где неожиданно взрывались тринадцатью куполами - малыми от края, большими к середине и самым большим в центре. Золотые россыпи солнечных лучей падали прозрачным дождем, от чего сияли не только маковки, но и все сооружение.
Затаив дыхание, путник вошел в храм. Торжественная тишина упала на плечи, словно неожиданный ливень. На свежих, только что оштукатуренных стенах ослепительно прыгали солнечные зайчики и изредка пробегали капризные тени. «Не опоздал! - подумал с радостью. - Как раз должны начать рисование фресок».
- Тебе кого, добрый человек? - донеслось откуда-то из-под сводов.
- Я - мастер. Пришел по приглашению великого князя Ярослава.
- Э, долго ожидали мы тебя, брат. Проводника плохого нашел или звезды тускло светили? - шутил тот же голос. - Жданко, отведи гостя отдохнуть. А после обеда начнем роспись. Уже и кисти готовы, и краски, а руки мастеров аж горят к работе.
- Принеси сначала мне, парень, напиться, - обратился путник к юноше. - Заскучал в скитаниях без целебной киевской водицы.
- А разве раньше вы бывали в Киеве? - подавая кувшин воды, спросил Жданко.
- Я, Жданко, вырос здесь. А потом много странствовал, учился. Теперь вернулся. Еще и не был нигде. Идем, покажешь мне город.
- Это можно, - отозвался парень и пошлепал босыми ногами к выходу.
Неузнаваемым стал Киев за годы княжества Ярослава. Верхний город, расположенный на горах, был укреплен новым могучим валом с деревянными стенами, составленными из колод. Перед валом крепость защищал большой ров, заполненный водой. В город вели трое каменных ворот. Главным, парадным въездом в Киев были Золотые ворота с надвратной церковью Благовещения. Нарядные и роскошные, они радостно встречали друзей, врагам же были препятствием. В городе везде строили. Близ Софийского собора возводили Георгиевский храм. Немного поодаль появилась церковь Святой Ирины.
- Расскажи, Жданко, как и кто строит эти храмы, - попросил мастер-пришелец.
- Ничего определенного я не знаю. Слышал только, что князь заботится о них так же, как и о Софии. Люди говорят, что однажды, когда пожаловал Ярослав на строительство Георгиевского храма, удивился, почему так мало рабочих. Тогда приказал каждому из них выдавать ежедневно по серебряной монете. Княжескую волю объявили на торжище. На следующий день пришло на строительство немало мастеров.
- Хорошие церкви, не знаешь, какая лучше, - осматривая их, произнес мастер, а потом объяснил: - Георгиевскую церковь возводят в честь небесного защитника великого князя, ведь христианское имя Ярослава - Георгий. Святая Ирина - заступница жены князя.
- А почему наша церковь называется Софией? - спросил Жданко.
- София - по гречески означает «мудрость». Вот и велел Ярослав построить храм, чтобы возвести памятник мудрости Божьей.
- А мне говорили, - возразил Жданко, - что этот храм построен в честь великой победы: вроде бы именно здесь Ярослав победил большое степное войско печенегов.
- Так оно и есть. О той славной победе слышал я, когда был вдалеке от Киева. Однако не только мечами добыл ее Ярослав, а в первую очередь мудростью. Уважает наш князь книжную науку, разум, верит, что книги обладают не меньшей силой, чем оружие и крепкие мускулы.
- Вы столько знаете о Киеве, о нашем князе, будто всю жизнь здесь прожили, - удивлялся парень.
- О нашей земле много говорят повсюду. Чтят чужестранцы Ярослава, потому что заботится он не только о нынешнем дне, но и о будущем своего государства. Вот хотя бы храм Софии. Будет здесь и книгохранилище, где книги будут собирать, а также переводить и переписывать, будет и школа, где будут учить желающих учиться детей. Вот и говорят, что обильно засеял Ярослав земли Руси зернами мудрости. Пройдет совсем немного времени - взойдут эти зерна, зацветут пышным цветом, приумножат силу Киевского государства.
Солнце повернуло на запад, когда Жданко с учителем - так стал называть парень мастера - вошли в Софию. Вскоре тонкие, прозрачные краски легли на влажную штукатурку. Рождалась фреска. Вот многолюдный Киев с уличными музыкантами, а вот и княжеская семья с великим киевским князем, который будет оставаться для потомков Мудрым.
Книга-путешественница
- Вот здесь, княжна, будешь учиться грамоте, - ключница* легонько вытолкала Анну на середину горницы**. - Не знаю, осилишь ли ты науку, но с отцом твоим, великим князем Ярославом, бесполезно спорить. Вот когда были вы младше, то к моим советам охотней прислушивались. «Спасай, матушка, жар», «Ой, хоть бы не лихорадка***», - кричали няньки-мамки и бежали ко мне за травами и отварами. А теперь - на все княжеская воля. Ну, счастливо, голубка, - и через мгновение уже тарахтела где-то во дворе.
Оставшись одна, княжна осмотрелась. Большая горница была заставлена неширокими столами, на которых возвышались свитки, кипы толстых книг, лежали перья. На одном столе в углу комнаты мерцала свеча. Только теперь княжна заметила склоненную фигуру. Прислушалась и услышала, как скрипит перо. «Переписчик», - подумала Анна, а поскольку была любознательна и неугомонна, осмелилась подойти.
- Вот это и есть знаменитый скрипторий****?
* Ключница - имела ключи от господского имения, экономии.
** Горница - чистая, светлая парадная комната в доме.
*** Лихорадка - острое инфекционное заболевание.
**** Скрипторий - мастерская, в которой переписывали книги.
- Да, княжна. Здесь по княжескому приказу переписываем книги, чтобы напоили они землю нашу мудростью, как реки животворной влагой.
- А что ты переписываешь? - хитро щурясь, спросила девочка. Но переписчик молчал.
- А ты, случайно, не оглох, переписчик, от одинокой тишины? - голос девочки звенел аж под потолком.
- Ты же, княжна, не на выгон пришла, - наконец отозвался монах. - Если так будешь шуметь, распугаешь мысли, а без них нет премудрости. Чему же тогда будешь учиться?
- А разве ты меня будешь учить?
- Других учителей здесь пока что нет.
- Тоже мне учитель, - насмешливо сказала Анна. - Книжные мужи должны быть седоглавыми, солидными и сгорбленными...
- А, ты об этом! - улыбнулся монах. - Что ж, если не доверяешь, принимай экзамен.
Княжна, кажется, только того и ждала. Вопросы посыпались, как по писаному.
- Как тебя звать?
- Макарием.
- Что означает твое имя?
- А откуда ты знаешь, что имена что-то означают?
- Не я же сдаю экзамен, - засмеялась княжна. - Отвечай!
- Мое имя греческое, означает оно «счастливый».
- Где учился книжной науке?
- В Цареграде.
- Что теперь переписываешь?
- Евангельские чтения, - совсем тихо, благоговейно ответил Макарий и вдруг решительно добавил: - Довольно болтовни. Слово не прощает спешки и пустозвонства.
- Так всегда, - понурилась девочка, - как раз хотела спросить о самом интересном. Последний вопрос, пожалуйста.
- Ладно, спрашивай.
- Почему твоя книга такая маленькая? На тех столах все больше ее.
- Потому что назначение этой книги - служить одному человеку, - просто ответил Макарий, - быть всегда под рукой, указывая истину, тебе, например.
Незаметно бежало время. Княжна узнала в тот день об азбуке и даже научилась писать свое имя. А вечером без умолку рассказывала об увиденном и услышанном в скриптории сестрам и служанке Милославе.
- Вижу, княжна, что заморочил тебе голову молодой переписчик, - смеялась Милослава. - Идем на улицу, поколдуем. Сегодня волшебная ночь. Может, что и о Макарии нагадаем.
- Милослава, не хватит ли этого гадания? Ведь недавно ворожили и что мне вышло? - вышучивала подругу Анна. - Упал ботиночек носочком на запад... Где-то далеко моя судьба.
- Рано тебе, княжна, еще судьбу загадывать. Вот и ошибся ботиночек, а сегодня вечер таков, что какое имя мужское девушка первым услышит, так и будут звать ее суженого.
- Раз так, то бежим под окна большого зала, где князь совещается. Там много всевозможных имен называют, - подхватилась Анна и первой выбежала на запорошенное снегом крыльцо.
И вот девушки прильнули к замерзшим оконным стеклам. Мороз так разрисовал их!
- Узор - как плетенье букв, - заметила Анна.
Девушки прыснули смехом:
- Если бы ты сказала, что как вышитые или нарисованные цветы, было бы понятно, а то - как буквы.
- Молчи, хохотуха, а то все гадание провороним.
А у князя Ярослава и действительно был важный совет. Шла речь о делах государственных. Вспоминали многих чужеземных властелинов. Сквозь окна мало что можно было услышать. Совет гудел, словно улей. И вдруг крепкий боярин, который мерял шагами горницу, крикнул: «Генрих!». Анна, услышав это чудное заморское имя, от неожиданности упала в снег.
Прошло много лет.
В то майское утро на Зеленое воскресенье* Анна вступала в брак с французским королем Генрихом П Ничто в древнем французском городе Реймсе, где происходила церемония, не напоминало княжне о ее родном Киеве. Но в руках она держала небольшую красивую книжечку евангелийских чтений. Причудливое плетенье букв, которое когда-то казалось похожим ей на морозные узоры, теперь воплощало ее собственную судьбу - судьбу королевы-чужестранки. Поэтому и до сих пор каждому, кто интересуется этой древней киевской книгой, рассказывают о ее первой обладательнице - французской королеве, дочери киевского князя Ярослава Мудрого Анне.
* Зелёное воскресенье - религиозный праздник, отмечают через 7 недель после Пасхи.
Легенды старого замка
Михась шел по лесу уже третьи сутки, таща за собой на цепи медвежонка Волоханя. Из-за этого медвежонка Михась и решился на поход из родного села в княжеский Луцк. Впрочем, были у парня и другие основания, чтобы уйти из дома на поиски лучшей доли. Потому что жилось Михасю не сладко. Парень рос в одиночестве.
А поскольку сызмальства он не был ловким и умелым, болел да еще и на правую ногу прихрамывал, ровесники дружбы с ним не водили. Поэтому парень пропадал в лесу: знал каждую травинку, умел узнавать птиц по голосу, слышал зверя задолго до того, как видел его. Как-то подобрал он в лесу хилого медвежонка. Сначала принялся откармливать. А потом понемногу научил бить поклоны, переворачиваться через голову, прыгать вприсядку. В селе над Михасем насмехались: мол, лодырь растет из парня. Но ему это было безразлично, так как никто, кроме него, не знал, что в княжеском замке полно дрессированных зверей, которые во время пиров развлекали княжеских гостей. Михась об этом узнал от музыкантов.
И вот, Михась добрался-таки до княжеского замка, чтобы наняться на службу вместе с Волоханем. Около ворот толпились люди, стояло несколько телег, нагруженных мешками, корзинами, кадками, узлами, - видно, доставляли к княжескому столу пищу. Поднимаясь вверх к замку, Михась слышал, как мужчины жаловались на нападения волков на обозы. «Если не попадем за ворота до вечера, - говорили крестьяне, - то будут пробовать наши хлеба-меда не князья и бояре, а серые волки».
- Эх, Волохань, придется нам с тобой другие ворота в замок искать, потому что если кормильцев не пускают, на что нам надеяться, - Михась потрепал медвежонка за ухом. Тут парень заметил, что от дороги справа вилась тропа.
Ступив несколько шагов, Михась оказался в плену зарослей.
- Странно, тропа есть, но выглядит, как нехоженая, - подумал Михась и сильнее дернул цепь. Потому что с медвежонком творилось что-то странное: стал упрямым и пугливым, поэтому приходилось чуть ли не силой тащить его.
Через несколько шагов Михась очутился перед очень высокой стеной. Стояла немая тишина. Где-то хрустнула ветка. Покотился камень. И вдруг шаги, старческое дыхание. В следующее мгновение парень увидел князя. В том, что это был именно Свидригайло, парень не имел ни малейшего сомнения: высокий, крепкий, с растрепанными седыми волосами, он опирался не на палку, а на меч. А о том, что Свидригайло меч из рук никогда не выпускал, знали на Волыни все.
Князь поднимался из яра по другой тропинке и не мог видеть парня. Не мог он видеть и пары хищных глаз, следивших за ним из кустов. Михась тоже не видел зверя, однако почувствовал его, поняв, почему так странно сопротивлялся Волохань. Свидригайло сделал еще шаг, вот его плечи уже видны из яра, а вон и волк, готовый прыгнуть...
- Меч! - только и успел крикнуть Михась.
Всего лишь раз мелькнула стальная молния. Князь спасен.
- Откуда, парень, ты здесь взялся? И чего визжишь, как младенец? - прогремел князь, а потом, заметив медвежонка, засмеялся: - Надо же. Думал, рыцарь, а теперь вижу - штукарь*. Но все равно, должен поблагодарить за спасение.
- Нет, я не клоун. Только хотел медвежонка своего прирученного в замок отдать. В селе ему негоже быть.
- Что негоже, то негоже, - согласился князь. - Так же, как рыцарю негоже без меча ходить, а князю без войска. Идем, крикун, проведу тебя в замок. Здесь имеется тайный ход.
Из пещеры Михась попал просто к воротам - не тем высоким Надвратным, которые сообщали колоколами о вечерней поре, а более низким и уютным Стировым. Оттуда князь показал Михасю волынские земли, которые мечом отстаивал столько лет.
- Так когда-то выглядывал через бойницу** крепости своего племянника, рыцарь из рыцарей, князь Храбрый. Благородный и азартный, он был надеждой польского короля, ему предлагали чешскую корону, а он предпочел рыцарскую победу, хоть с детства был хилым и немощным, - рассказывал Свидригайло. - Стал на мою сторону, когда хотел я и для Волыни, и Киевщине, и Черниговщине, и для Подолья воли добиться.
* Штукарь - затейник, клоун.
** Бойница - отверстие в стене замка, крепости для стрельбы.
В решающей битве на реке Святой он был полководцем, моей надеждой. Сражался как лев, но не сложилось: если бы тогда не смерть Храброго, думаю, иначе выглядела бы и судьба битвы, и судьба этого замка. Потому что теперь - быть ему на страже прошлого. Беречь легенды...
Так и остался Михась при дворе. Стал на службу хранителя замка. Князь Свидригайло называл парня Крикуном за тот спасительный вскрик. Рассказал ему обо всех своих рыцарских походах, хотел научить орудовать мечом, но Михась отказался.
- У меня же есть Волохань. Лучше, - говорил он, - буду беречь легенды. Они здесь в каждом кирпиче.
Много-много лет после смерти Свидригайла видели Крикуна то в башнях, то во дворе. Говорят, что и до сих пор слышатся его шаги в верхних галереях. Кое-кому иногда кажется, что он зовет своего медвежонка. А тем, кто верит в легенды, появляется картинкой на старом кирпиче - маленьким человечком, который отчаянно зовет из мрака прошлого.
Под зеленым шатром Софиевки
Украинский городок Умань вот уже полгода жил в каком-то приподнятом настроении. Особое оживление наблюдалось вокруг Царицыного сада - знаменитой Софиевки. С утра из зеленых дебрей сада несся не птичий щебет, а шумный разговор мастеров, стук топоров, визжанье пил, скрежет диковинных машин, с помощью которых чистили парковые водоемы и фонтаны.
Иосиф каждое утро направлялся в сад с отцом, который служил помощником садовника. В это утро парень имел более веселую компанию. На летние каникулы из Киева приехал его друг Николай.
- Ты удивишься, Иосиф, но о Софиевке знают и в нашей гимназии, - вдыхая полной грудью зеленые ароматы лета, вспомнил Николай. - Один из преподавателей набирался опыта у здешних садовников.
- Что же здесь странного. В этом году приезжает много знаменитостей - садовников, учителей, даже профессоров... А сколько художников повадилось! Готовятся к юбилею.
- Неужели Софиевке сто лет?
- Нет, Николай, будут праздновать не юбилей сада. Хоть ему и действительно без нескольких лет - век. Торжества посвящены 50-летию главного училища садоводства. Их планируют на Рождество. Говорят, и бал будет, как при графе Феликсе Потоцком. Ожидают самых уважаемых гостей. Поэтому не только сад, но и весь город прихорашивается.
- Так это из-за зимнего празднования вся суматоха? Однако знаешь, я рад, что в парке толчется столько народу. Не так одиноко будет мне рисовать. Я, друг, решил окончательно: буду художником. А ты не оставил свою мечту стать гидроинженером? - спросил Николай.
Иосиф сошел с центральной аллеи на узкую тропинку и, кажется, не слышал товарища. Но вдруг позвал.
- Идем, я покажу тебе фонтан, который я сам починил. Он не работал - не поверишь - лет 80. Говорят, со смерти графини Софии.
Тропа привела друзей в удаленный закоулок парка, над которым возвышалась гранитная скала. Присмотревшись, Николай заметил в скале узкое ущелье. Протиснувшись сквозь него, ребята оказались в небольшом гроте. Где-то в темноте изредка падали капли.
- Видишь, откуда капает? - спросил Иосиф.
Николай пристальнее присмотрелся и увидел, что вода будто просачивается прямо из каменной глыбы, тоненькой струей сбегает по камням и падает в мраморную вазу.
- Когда ваза наполнится, заработает фонтан - брызги многолепестковым цветком окутают вазу и так будет длиться несколько секунд, пока не выплеснется вода, а потом - все сначала, - рассказывал Иосиф. - Уманские старожилы рассказывали отцу, что фонтан расцветал всегда в одно и то же время. Когда именно, знала только графиня. И всегда приходила полюбоваться. Это была ее тайна.
- Так ты уже разгадал все загадки сада? - спросил Николай.
- Куда там! Хотя отец говорит, что тайна сада простая - она в любви.
- А почему бы и нет, - подхватил мысль Николай. - Все знают, что уманский парк граф Потоцкий задумал построить как подарок жене Софии. Об этом свидетельствовала и надпись на одном из обелисков около входных ворот - «Любовь преподносит Софии». Творец парка - инженер Людвиг Метцель, в прошлом адъютант графа, его близкий друг и управляющий имением, воплощая замысел Потоцкого, стремился сохранить изысканную красоту урочища реки Каменки, потому что любил природу и считал ее образцом совершенства.
- Что значит сохранить? - удивился Иосиф. - Разве ты не знаешь, что все прелести Софийского парка - искусственные, построенные.
- Неужели ты думаешь, что за годы учебы в Киеве я успел это забыть. Однако я имею в виду не беседки и фонтаны, а ручьи и озера, скалы и водопады.
- Именно об этом я и говорю, - заметил Иосиф. - Отец рассказывал, что на строительстве парка трудились тысячи рабочих. Все наши скалы и террасы - творение их рук.
- Что же, - задумался Николай, - тогда стихи поэта Трембецкого, которого пригласил граф Потоцкий, чтобы он прославил красоту сада, в действительности восхваляют человеческий труд, способный и пустыню превратить в рай.
- Верно говоришь, - приобщился к разговору отец Иосифа, который наконец нашел ребят. - Добавлю только, что приложило труд в Софиевке не одно поколение мастеров. Впоследствии, когда парк стал собственностью русской императрицы (отсюда его второе название - Царицын сад), здесь неутомимо работали строители, мастеровые, садовники. Были заложены оранжереи, где росли экзотические растения из разных уголков мира. Работала большая пасека. В 1859 году в Умань из Одессы было переведено главное училище садоводства. Усилиями преподавателей и студентов парк стал настоящим музеем редких растений.
Цей контент створено завдяки Міністерству освіти і науки України